March 2018 – Gary Gindler Chronicles

What the omnibus spending bill reveals about American politics

The enormous budget, approved by the U.S. Congress and signed into law on March 23, 2018, by President Trump, is often called an omnibus bill. Omnibus was the predecessor of the autobus but on horsepower. The word “omnibus” could be translated from Latin as “for all” or “for everything.” In short, it is a means of transportation for everyone and everything, including the mechanism of joint sailing for Democrats and Republicans – permanent friendly enemies of American political life.

The budget of 2018 was adopted both in the Senate and in the House of Representatives quickly and with enthusiasm. Only a small group of American conservatives spoke in opposition to this budget. As usual, no one listened. You would think, for the first time in the history of humanity, the state debt of the country has exceeded 21 trillion dollars. Conservative media in America swept the wave of angry publications, but too late. For conservatives, it was necessary to fight on another front and at another time. Now Democrats and Republicans in Washington, forgetting the differences, rejoice in anticipation of cutting an astronomically colossal budget.

Let me remind you that both the Democratic and the Republican Parties were founded as liberal parties of the right kind (in the original meaning of the word “liberal” – that is, in the sense of classical liberalism of the 18th century). In other words, both parties in their infancy advocated low taxes, which logically leads to a small federal budget and a correspondingly small (and limited) federal government.

But the evolution of these parties took place in various ways (more details about this in the article “Will Trump-the-Conservative Overpower Trump-the-Republican?“).

The Democratic Party chose the movement to the left, toward socialism, and for the period from the end of the 19th century to the beginning of the 21st century, it turned into an ordinary Marxist party. The crowning point of this transformation was the election to the presidency of the socialist Obama (however, by the established communist terminology, it would be more accurate to call him not a socialist, but a Menshevik). At present, the Democratic Party of America has wholly abandoned the ideas of the Founding Fathers of the United States and advocates high taxes and a massive federal government. Supporters of this party are still traditionally, by inertia (but mistakenly), called liberals.

The Republican Party has also evolved, but not as smoothly and evenly as the Democratic Party. Unlike the Democrats, this party did not come to some coherent state. As a result, the Republican Party is a mixed and contradictory party. Modern Republicans are advocates of logically incompatible ideas – low taxes and a big government.

Only a small fraction of the Republican Party (they call themselves conservatives) continues to adhere to the original (and winning) combination by the Founding Fathers: low taxes and a limited government. Let me remind you that the Republican Party’s takeover by conservatives in the 2016 election cycle did not materialize. Therefore, instead of anger themselves due to the lost budget battle of 2018, conservatives should focus on a strategy of returning the Republican Party to the ideas of the Founding Fathers.

Both Democrats and Republicans prefer not to disappoint their constituents in the event of electoral victory and do their best to fulfill electoral promises. Therefore, the Republicans, as promised, significantly reduced taxes (and when the Democrats come to power, they will raise them promptly).

But on the question of the size of the government, the positions of both Republicans and Democrats coincide – the more, the better (in other words, more profitable). Thus, no problems arise with the adoption of the enormous budget.

Naturally, there is no reason for the conservatives to be resentful because the Republicans did precisely what they promised. Did they swear low taxes? Check. Did they promise bloated government? Check. So the Republicans, as if nothing had happened, continue their way on the omnibus along with their friendly enemies at the Washington Olympus.

After all, the omnibus bill is a political vehicle for everyone – except American taxpayers.

[Originally published at American Thinker]

To tariff or not to tariff? Trump’s answer

On Friday, March 23, 2018, new tariffs for steel and aluminum, signed by President Trump on March 8, came into effect. Two weeks have passed, and the promised apocalypse of the world tariff war did not happen. The reaction of America’s leading trading partners somehow turned out to be muted and unconvincing and, in many cases, just nothing, as if nothing had happened.

Why? After all, according to the TV hysterics, Trump went against the fundamental idea of the world-famous Nobel laureate in economics, Milton Friedman. Friedman once argued that tariff wars always play a negative role for consumers of final products. Since then, we are all frightened by the idea of tariff retaliation, as if all other countries will also raise tariffs, leaving American citizens to take the brunt, or so the theory says.

In practice, most of the world has been imposing tariffs on American products for decades, and no administration before Trump has even tried to protest earnestly. Our country is surrounded by high tariff walls. And tough tariff war against American industry has been going on since the time of the emergence of the European Union.

For example, China has set tariffs for motorcycles in the amount of 30% to 45%, depending on the cubic size of the engine. (All data on tariff rates for all countries are from the World Trade Organization database.) Chinese car tariffs are 25%. Therefore, on the roads of China, you will see neither Harley-Davidson motorcycles nor Ford trucks. In total, China has set about 300 different tariffs for American cars, buses, trucks, and spare parts for them.

For comparison, China has established a purely symbolic tariff for airplanes – from 1% to 4%, depending on the weight of the aircraft, and spare parts for aircraft have a zero tariff. By the way, steel in China is also subject to a tariff – from 0% for scrap metal to 10% for rolled steel products. And the tariff for aluminum is up to 25%.

The European Union has set tariffs for cars at 10%, for trucks at 15.8%. In Europe, everything that moves – bicycles, motorcycles, tractors, and buses – is taxed. In total, Europe has set more than 250 tariffs for land transport, more than 250 tariffs for various vegetables (up to 14.4%), and more than 200 tariffs for multiple types of meat (up to 15.4%).

Even all these figures (thousands of tariffs for American goods) do not produce a complete picture of the trade war being waged against America. There are other levers of economic warfare in the arsenals of many countries.

For example, many jurisdictions charge imported goods not only with a tariff but also with an additional value-added tax (VAT). Also, other countries require (as a rule, in addition to tariffs) separate payments for “quality inspection of goods.” In China, for example, such inspections can be carried out for weeks, and an exporter company is forced to pay substantial demurrage fees.

Finally, China has successfully adopted the old Soviet practice. To make an entry into the Chinese market, American companies are forced to establish a joint venture with a Chinese company, with mandatory disclosure and transfer of all technological know-how to China. Software companies pay this price of entering China’s marketplace in the form of transferring to Chinese authorities full source code of all programs and all other intellectual property.

What did China do in retaliation for imposing tariffs on steel by Trump? China, instead of retaliatory increases in tariffs for American goods (expected by the economists of the Washington swamp), decided to reduce its 25% tariff on cars and finally allow American companies to enter the Chinese automobile market on approximately the same terms as Japanese and German car manufacturers.

Why did China and other countries act contrary to the theory of Friedman? Because Friedman’s arguments, unfortunately, are correct only when all other variables in economic equations remain unchanged.

Trump had changed the overall conditions of the economic game.

On the one hand, Trump raises taxes for companies outside America (tariffs), and on the other hand, he reduces domestic taxes for companies in America. Let me remind you that thanks to Trump, now corporate income tax in America has been reduced from 35% to 21%. Also, the lion’s share of bureaucratic barriers to business development, set by Obama, are canceled by Trump.

Only now has Trump’s economic policy become perfectly clear: Trump squeezes out companies from abroad and forces them to relocate to the United States.

The lack of tariff retaliation of the U.S. trade partners proves once again that the capitalist economy is a nonlinear system in which, as is known, the sequence of events is significant. Trump had lowered domestic corporate taxes, and after only three months, he increased external taxes. Imagine what would have happened if the sequence of these events had been in reverse. First, Trump would have raised external taxes (tariffs), and three months later, he would have lowered the internal ones. More precisely, he would try to reduce them, because in the nonlinear system, A + B is not equal to B + A, and it is unlikely that the political situation after a unilateral increase in tariffs by America would be favorable.

From a political point of view, Trump’s tariff solution is a cold calculation.

Trump realized that the political price of inaction during the World Trade War is too high. And all other countries wisely decided to remain silent. They realized that Uncle Sam has woken up.

[Originally published at American Thinker]

Омнибус, шмобнибус

Гигантский бюджет, принятый Конгрессом США и подписанный 23 марта 2018 года президентом Трампом, часто называют «омнибус». Омнибус – это предшественник автобуса, но на конной тяге. Переводится с латинского как «для всех» или «для всего». Короче, средство передвижения для всех и вся. В том числе и средство совместного передвижения для Демократов и Республиканцев – перманентных дружественных врагов американской политической жизни.

Бюджет 2018 года был принят и в Сенате, и в Палате Представителей легко и с энтузиазмом. В оппозиции к этому бюджету выступила лишь небольшая группа американских консерваторов. Но их, как обычно, никто и не слушал. Подумаешь, впервые в истории человечества государственный долг страны превысил 21 триллион долларов. Консервативные издания в Америке захлестнула волна гневных публикаций, но поздновато. Тратить усилия надо было на другом фронте и в другое время. А сейчас Демократы и Республиканцы, забыв разногласия, ликуют в предвкушении распила астрономически огромного бюджета.

Напомню, что и Демократическая, и Республиканская партии были основаны как либеральные партии правого толка (в изначальном смысле слова «либеральные», то есть в смысле классического либерализма XVIII века). Иными словами, в своем младенчестве обе эти партии ратовали за низкие налоги, что логически приводит к небольшому федеральному бюджету и соответственно небольшому по размеру федеральному правительству.

Но эволюция этих партий происходила различными путями (подробнее об этом – в статье (Д)егенераты против (Р)азгильдяев).

Демократическая партия выбрала движение влево, к социализму, и за период с конца XIX века к началу XXI века превратилась в обычную партию марксистского типа. Венцом этой трансформации стало избрание президентом социалиста Обамы (которого по устоявшейся коммунистической терминологии правильнее бы называть не социалистом, а меньшевиком). В настоящее время Демократическая партия Америки полностью отказалась от идей отцов-основателей США и является партией высоких налогов и большого федерального правительства. Сторонники этой партии до сих пор традиционно, по инерции (но ошибочно) называют себя либералами.

Республиканская партия тоже эволюционировала, но не так плавно и равномерно, как Демократическая партия. К какому-то когерентному состоянию, в отличие от Демократов, эта партия не пришла. В результате Республиканская партия – партия разношерстная и противоречивая. Современные Республиканцы являются сторонниками логически несовместимых идей – низких налогов и большого правительства.

Лишь незначительная фракция Республиканской партии (они называют себя консерваторами) продолжает придерживаться первоначальной (и выигрышной) комбинации отцов основателей США – низких налогов и небольшого правительства. Напомню, что захват консерваторами Республиканской партии в 2016 году не состоялся. Поэтому вместо того, чтобы пенять на проигранную бюджетную битву 2018 года, консерваторам следует сосредоточиться на стратегии возврата Республиканской партии к идеям отцов-основателей.

Как Демократы, так и Республиканцы в случае победы на выборах предпочитают не разочаровывать своих избирателей, и предвыборные обещания выполнять. Поэтому Республиканцы, как и обещали, существенно снизили налоги (а когда Демократы Социалисты придут к власти, они обязательно их поднимут). Но в вопросе о размере правительства позиции и Республиканцев, и Демократов совпадают – чем больше, тем лучше (точнее, выгоднее). Поэтому с принятием гигантского бюджета проблем не возникло.

И незачем консерваторам возмущаться – Республиканцы сделали именно то, что обещали. Они, как ни в чем не бывало, продолжили свой путь на омнибусе вместе со своими дружественными врагами по Вашингтонскому Олимпу. Ведь омнибус – это политический транспорт для всех. Кроме американских налогоплательщиков.

Облагать или не облагать – вот в чем вопрос. Ответ Трампа

В пятницу, 23 марта 2018 года, вступили в силу новые ставки тарифа на сталь и алюминий, подписанные президентом Трампом 8 марта. Прошло две недели, а обещанного апокалипсиса всемирной тарифной войны не произошло. Реакция основных торговых партнеров Америки получилась какая-то неубедительная, а во многих случаях просто никакая, как будто ничего и не произошло.

Почему? Ведь, согласно истерикам с экранов телевизоров, Трамп пошел наперекор фундаментальной идее всемирно известного Нобелевского лауреата по экономике Мильтона Фридмана. Фридман в свое время доказывал, что тарифные войны всегда играют отрицательную роль для потребителей конечной продукции. С тех пор нас всех пугают идеей тарифного возмездия. Мол, все другие страны тоже поднимут тарифы, и в проигрыше от этого окажутся американские граждане.

Так говорит теория. А на практике Америку обкладывали тарифами десятилетиями, и ни одна администрация до Трампа даже и не пыталась серьезно протестовать. Наша страна обложена высокими тарифами со всех сторон, и жесткая тарифная война против американской промышленности идет примерно с момента возникновения Европейского Союза.

Например, Китай установил тарифы на мотоциклы в размере от 30% до 45% в зависимости от объема двигателя (все сведения о ставках тарифов по всем странам взяты из базы данных Всемирной Торговой Организации). Китайские тарифы на автомобили составляют 25%. Поэтому на дорогах Китая вы не увидите ни мотоциклов Харлей-Давидсон, ни грузовиков Форда. Всего же Китай установил около 300 различных тарифов для автомобилей, автобусов, грузовиков и запчастей к ним.

Для сравнения, Китай установил чисто символический тариф на самолеты – от 1% до 4% в зависимости от веса самолета, а запчасти для самолетов имеют нулевой тариф. Кстати, сталь в Китае тоже облагается тарифом – от 0% для металлолома до 10% для стального проката. А тариф на алюминий – до 25%.

Европейский Союз установил тарифы на автомобили в 10%, на грузовики 15.8%. В Европе облагается тарифом все, что движется – велосипеды, мотоциклы, трактора, автобусы. Всего Европа установила более 250 тарифов на наземный транспорт, более 250 тарифов на различные овощи (до 14.4%), и более 200 тарифов на различные виды мяса (до 15.4%).

Но даже все эти цифры (тысячи тарифов для американских товаров) не дают полной картины той торговой войны, которая ведется против Америки. В арсенале многих стран есть и другие рычаги экономического давления. Например, многие страны облагают импортные товары не только тарифом, но и дополнительным налогом на добавленную стоимость (VAT).

Другие страны требуют (тоже, как правило, не вместо, а в добавление к тарифам) дополнительные платежи по «инспекции качества товаров». В Китае, например, такие инспекции могут проводиться в течение нескольких недель, и компания-экспортер вынуждена платить большие суммы за простой компании-транспортировщику.

Кроме того, Китай успешно применяет старую советскую практику – ставить условием проникновения американских компаний на китайский рынок создание совместных с Китаем предприятий с обязательным раскрытием всех технологических ноу-хау и безвозмездной передачей этого ноу-хау в руки Китая. А для всех производителей программного обеспечения в Китае существует обязательное правило – ценой проникновения на китайский рынок является полная передача в руки Китая полного исходного кода программ и всей другой интеллектуальной собственности.

Что же предпринял Китай в отместку за поднятие Трампом тарифов на сталь? Китай вместо ожидаемого всеми экономистами из вашингтонского болота повышения тарифов на американские товары, решил уменьшить 25%-й тариф на автомобили и наконец-то разрешить американским компаниям выйти на китайский автомобильный рынок примерно на тех же условиях, что и японские и немецкие автозаводы.

Почему же Китай и другие страны стали действовать вопреки теории Фридмана? Потому что аргументы Фридмана, к сожалению, верны только тогда, когда все остальные переменные в экономических уравнениях остаются без изменений.

Но Трамп изменил условия экономической игры.

С одной стороны, он повышает налоги для компаний, находящихся вне Америки (тарифы), а с другой – снижает внутренние налоги для компаний на территории Америки. Напомню, что благодаря Трампу теперь корпоративный налог на прибыль в Америке снижен с 35% до 21%. Кроме того, львиная доля бюрократических барьеров для развития бизнесов, установленные Обамой, отменены Трампом.

Только теперь экономическая политика Трампа стала совершенно понятна. Она состоит в том, что Трамп «выдавливает» компании из-за границы и форсирует их переезд на постоянное место жительства в США.

Отсутствие реакции тарифного возмездия торговых партнеров США еще раз доказывает, что капиталистическая экономика – это нелинейная система, в которой, как известно, последовательность событий чрезвычайно важна. Трамп понизил внутренние корпоративные налоги, и только через три месяца повысил налоги внешние. Представьте себе, что было бы, если бы последовательность этих событий была бы обратная – сначала Трамп повысил бы внешние налоги, и только через три месяца понизил бы внутренние (точнее, сделал бы попытку их снизить, потому что в нелинейной системе А + Б не равно Б + А, и вряд ли политическая обстановка после одностороннего увеличения тарифов Америкой была бы благоприятной).

Используя боксерскую терминологию, можно сказать, что в матче на международном экономическом ринге Трамп сделал два сильнейших удара. Когда Трамп понизил внутренние налоги – это был хук правой, а когда он повысил налоги внешние – это был хук левой.

С политической точки зрения, тарифное решение Трампа – это холодный расчет.

Трамп понял, что политическая цена бездействия во время всемирной торговой войны слишком велика. А все другие страны благоразумно решили промолчать – они поняли, что Дядя Сэм проснулся.